Архив "Литературного кафе". Ч. 3.

XCII.

          Ты растворилась в прошлом без остатка,

          Теперь мне больше нечего терять,

          И прошлое на вкус не станет сладким,

          И горьким ему, видно, не бывать.

          Свобода, — не пугаться с непривычки,

          И прятаться в придуманную клеть.

          А подобрав все нужные отмычки,

          В той клетке всё, что было, запереть.

XCI.

               Я хотел бы попасть к каменистым брегам Ослофьорда,

               Где норвежские блэк-металлисты все церкви палят,

               Где от зимних холодных ветров раскраснеется морда,

               И где секс-меньшиства без проблем свой проводят парад.

               Там фашисты и турки людей иногда убивают,

               А в тюрьме — жизнь получше, ребята, чем в доме ином.

               Там детей из семьи полицаи в детдом забирают.

               Так охота дерьма! Я поеду за этим дерьмом.

XC.

              На перепутье дорог, когда час твой приходит,

              Что-то отбросить, и что-то навеки забыть -

              Время бывает для смутной душевной тревоги,

              Как ничего не теряя да всё сохранить.

              Дорого всё, и ни с чем так нельзя нам расстаться,

              Как оценить, что же боле всего нам важней?

              Но не расставшись, нельзя с дорогим нам остаться.

              И об оставленном больше уже не жалей.

LXXXIX.

             Тёмный час перед рассветом -

             Это надо пережить.

             Сердце страх пронзил стилетом,

             Безысходностью грозит.

             Только надо не сдаваться,

             И рассвет опять придёт,

             Надо снова пробиваться -

             Как ни страшно — лишь вперёд.

LXXXVIII.

               К мечтам и желаньям всегда относись осторожно -

               Быть может, что ты и совсем не об этом мечтал.

               И жизнь что-то лучше намного подарит, быть может,

               Пока ты пытался добыть из мечты идеал.

               И часто мечтанья лишь горькую дарят обиду,

               Услышь, затверди, и мотай эти знанья на ус:

               Не всё в этой жизни оценишь по внешнему виду,

               И скрытая суть часто горькой бывает на вкус. 

LXXXVII.

            Порвать, уйти, назад не бросив взгляда,

            Всё кончено, и сожжены мосты.

            Быть может, что так делать и не надо,

            Но старые дороги уж пусты.

            Воспоминаньям — в памяти лишь место,

            И ими жить нельзя, поверь, никак.

            Мосты палят отнюдь не из протеста,

            И призрак прошлого — твой главный враг.

LXXXVI.

            Я опять растворяюсь в степи, в бесконечном просторе,

            Где укрыться от зноя и солнца лучей мне нельзя,

            Там, где пыль поднимается вверх от шагов по дороге,

            Там, где бурой травой окаймлённы тропинок края.

            Солнце в полдень на спину и плечи надавит нешадно,

            Реет марево блёклое над горизонтом вдали.

            Тишина. Никого. На душе — лишь покой и отрада,

            Только изредка мошки мелькают в дорожной пыли.

LXXXV.

              Как графоман недобитый над текстом -

              Денно и нощно страдаю умом,

              Стул протираю давно твёрдым местом,

              Строчки крапаю, как в землю бревном.

              Горкой бумаги исписанной много,

              Но нас объёмами не запугать -

              Мы поднимаемся все в пол-шестого,

              Стул оседлаем, и будем крапать!

LXXXIV.

             Тихо слили спирт из самолёта,

             Замаскировались на траве,

             И в стакан налили два пилота,

             Поглядев на солнце в синеве.

             Техник юркнул в воздухозаборник,

             И тихонько носом захрапел.

             Командир в запой ушёл во вторник,

             Замполит с рассолом всё трезвел.

LXXXIII.

            Темно. Только дальние грозы

            Сверкают вовсю и гремят.

            И влагой пропитан весь воздух,

            Над тучами звёзды горят.

            Вот ветер проносится с шумом,

            Листва шелестит надо мной.

            И снова доносится гулом,

            Недальний раскат грозовой.

LXXXII.

             Сказать себе, что завтра будет лучше,

             Что ты вернёшься, раз и навсегда.

             Что станет всем теплей, светлей и суше.

             Что будет чище воздух и вода.

             Что денег хватит нам на всё с лихвою,

             Мир и любовь воссядут на земле.

             Ну, а пока — я шторы вновь прикрою,

             И сон придёт в прохладной, влажной мгле. 

LXXXI.

            Устаю. Жизнь проносится мимо,

            И сверкает лучами огней.

            То к югам журавли пошли клином, -

            То грачи вновь галдят по весне.

            Рано ль, поздно ли, — кончится праздник,

            Будет время давать свой отчёт.

            А пока буйный ветер-проказник

            Треплет в воздухе мой самолёт.

LXXX.

                Мерно бегут, растворяясь в прошедшем, минуты,

                Счастье уйдёт, только память оставив во мгле,

                Счастлив ли я? Иль печален? Или всё равно мне? Как будто -

                Только вдвоём мы остались на этой земле.

                Всё раствориться, исчезнет — я знаю об этом,

                Счастье не вечно — секунды бегут и бегут.

                Как интересно устроено всё в мире этом -

                Мы всё молчим, только мерно цикады поют.

LXXIX.

                 С болью вспомни тех, кто не прощаясь,

                 Или же прощаясь — всё равно,

                 Уходил от нас, вдали теряясь,

                 Провожаем взмахами в окно.

                 Разошлись пути, и мы расстались,

                 Больно. Только путь у нас лишь свой.

                 И воспоминания остались,

                 Да свой путь, что вьётся под горой.  

LXXVIII.

                  Кому-то не в радость бумага,

                  Кому-то — от шрифта размер,

                  Кому-то картинок не надо,

                  Обложка кому — не в пример.

                  Формат то ль большой, то ли малый,

                  Цена велика, иль мала,

                  Но так вот и не прочитали,

                  О чём эта книга была!

LXXVII.

                   Улечься к ночи, созерцая шторы,

                   И свет за ними городских огней.

                   Дремотным мыслям дать свои просторы,

                   И сна дыханье давит всё сильней.

                   Сквозь сон шаги соседей глухо слышать,

                   И на серванте тиканье часов.

                   Кот больше не мурчит, а тихо дышит,

                   Всё исчезает. И приходит сон. 

LXXVI.

                  Ты забудешь меня, только я буду рад, если честно,

                  За тебя, а я всё это как-нибудь переживу.

                  Разложу к ночи старое, тёртое спальное кресло,

                  И все мысли о прошлом пройдут лишь тенями в углу.

                  Хорошо, что не выбью из глаз твоих звёздных слезинки,

                  И что ночью во сне будешь также спокойно дышать,

                  За окном — темнота, только падают тихо снежинки,

                  Ты забудешь меня. Только я буду вновь вспоминать.

LXXV.

                  Сам ли тебя я придумал,

                  Иль настоящей была?

                  Сладкая, тёплая дрёма,

                  Что безвозвратно ушла?

                  Утро бьёт солнечным светом,

                  Тают полночные сны,

                  И растворяются где-то -

                  На потолке, у стены. 

LXXIV.

                     Потемнело небо грозовое,

                     Поглотив закатные лучи,

                     Окатив прохладой вместо зноя,

                     Темнотой подкравшейся ночи.

                     Ветер ветками шумит деревьев,

                     Донося раскаты над землёй.

                     И несёт по воздуху отрепья,

                     Перед сильною ночной грозой.

LXXIII.

                            Ты вновь улыбаешься мило,

                            Ладошкой меня удержав.

                            И время как будто застыло,

                            Чей маятник мёртв уж и ржав.

                            Ты держишь меня на аркане -

                            Уйти никуда не даёшь.

                            Желанья твои, как в тумане,

                            Да и ближе не подойдёшь.

LXXII.

                    Сломай мне крылья, и разбей мне сердце,

                    Развороти мне раны на душе,

                    Убей мечты, мне от тебя не деться,

                    Да и себя не обрести уже.

                    Любимый враг мой, нежный, злой и лютый,

                    Ты знаешь ль, что творишь со мной?

                    Тысячелетьями текут мои минуты,

                    И жарит без пощады зной.

LXXI.

                 Вот оно, долгожданное лето -

                 Над землёю повисло жарой,

                 Комаров — слава Богу! — всё нету,

                 Только пыль и полуденный зной.

                 Ещё тучи, что встанут горами,

                 Посинеют и грохнут грозой.

                 Пылевые смерчи над полями,

                 И невольный душевный покой. 

LXX.

          Прошлое неповторимо -

          Как ни трудись — не вернёшь.

          А время неумолимо -

          И «завтра» — не подождёшь.

          Память останется с нами -

          Тёплых и ласковых дней.

          И «завтра» вместе с мечтами -

          Что будет жить веселей.

LXIX.

                  И зачем я возвращаюсь снова,

                  Где меня давно никто не ждёт?

                  В прошлое, закрытое покровом,

                  Вместо продвижения вперёд?

                  Тяжело прогнать воспоминанья,

                  Больше не пытаться всё вернуть.

                  Не стоят у двери в ожиданьи -

                  А забыть, и устремиться в путь. 

Обсудить у себя 0
Комментарии (0)
Чтобы комментировать надо зарегистрироваться или если вы уже регистрировались войти в свой аккаунт.
накрутка вк
Литературный архив
Участников: 9