CII.

               Зачем вернулась ты из ниоткуда,

               Где мы встречались летом, под дождём?

               Где ты потом сказала — я зануда,

               И вместе нам не быть уже вдвоём?

               Но у меня другая есть, и дети.

               И ей я верен долгие года,

               И не проси — не верю твоей лести,

               Иди, вернись обратно, в никуда.

CI.

          Вот пришло время гроз, это лучше, чем время морозов,

          Жар не ломит костей, эту мудрость несложно понять,

          Льётся с неба вода, и проходят над городом грозы,

          Даже ночью — жара, и не хочется подолгу спать.

          И короткая ночь, долгий день, и высокое солнце,

          Это время недолго, оставит опять ожидать,

          Когда будут короткие дни, что заглянут в оконце,

          Когда холод, и утром охота подольше поспать.

C.

              Видно старею — не манит уж больше дорога,

              Тёплое кресло в углу так теперь мне милей,

              Тишь и покой — и не нужно по-старому много,

              Сердце при взгляде за дверь уж не бьётся быстрей.

              Нету покоя — готов я сорваться в смятеньи,

              Снова найти мне тот дом, где покой и уют,

              Снова бежать, я опять пребываю в томленьи,

              Чувства мне душу на части усиленно рвут.

XCIX.

              Проходят грозы волнами,

              Сквозь ливень солнце бьёт,

              И радуги над стёклами

              Давно теряют счёт.

              Пар над асфальтом кружится,

              Течёт вода рекой.

              Горят на солнце лужицы,

              И парит влажный зной.

XCVIII.

          Расходятся наши дороги,

          Ничем не поможешь теперь,

          Прочь, старые наши тревоги,

          Закрытая в прошлое дверь.

          Сколь близкими были когда-то,

          Столь чуждыми будем теперь.

          Исчезнешь с лучами заката,

          Захлопнешь замшелую дверь. 

XCVII.

             И старые мечты давно сгорели,

             И новые не родились пока,

             И время, что идёт опять без цели,

             Как маятник на ветках гамака.

             Преодолеть тяжёлый промежуток,

             Дождаться новых и прекрасных дней,

             Ну, а пока — груз бытия столь жуток,

             Что спрятаться охота поскорей. 

XCVI.

          Разлетаются ветры, кидаясь осенней листвою,

          Облака пеленой над сырою землёю летят,

          Над водою летят и над жёлтой пожухшей травою,

          И дожди, что подолгу и мелко идут, моросят.

          Солнца нет — только серое мерно ползущее небо,

          И деревья стоят без листвы, уходящие в сон,

          На распаханной ниве давно уж колосьев нет хлеба,

          Только дождь, ветхой крыши усталой омывший наклон. 

XCV.

            Сколько ты сделал добра, только кто тебя помнит?

            Мимо проходят, посмотрят — и не узнают.

            Память людскую добро ведь не сильно и тронет,

            Злобства же сталью по камню следы враз пробьют.

            Нет, ведь в забвеньи людском твой удел — и не горек,

            Хуже когда обозлятся и будут шпынять,

            Хуже, когда из еды чуть отсыплют лишь корок,

            Хуже, когда за добро враз начнут проклинать.

XCIV.

               Чёрный старый бриг пиратский

               По морям плывёт.

               А в селении рыбацком

               Кто-то его ждёт.

               Ждёт давно, ждёт час расплаты

               За грабёж и смерть.

               Бриг придёт сюда когда-то,

               И свершится месть.   

XCIII.

         Так душу терзает и рвёт ожиданье,

         Когда ты всё сделал уже,

         Когда каждый час для тебя — расстоянье,

         И дух твой лежит на ноже.

         Все сделано. Всё. Только жди результата,

         О время! Как тихо течёшь...

         Как будто грядёт неизбежным расплата,

         Когда ты чего-нибудь ждёшь.